ЗАПИСКИ О КОСТРОМЕ. Центр (часть вторая). Гауптвахта и каланча
После пожара 1773 года, в результате которого старая деревянная застройка Костромы была уничтожена почти полностью, по генеральному плану, утвержденному Екатериной II в 1781 году, город возводили, по-существу, заново.
Его центром стала полукруглая площадь, раскрытая к Волге, от которой расходились в радиальных направлениях улицы-лучи.
В честь императрицы площадь получила название Екатеринославская, а расходящиеся от нее улицы были названы в честь наследника престола и его детей – внуков Екатерины II: Павловская, Александровская, Константиновская, Мариинская и Еленинская.
Разумеется, в годы Советской власти были переименованы и центральная площадь Костромы (теперь она называется Сусанинской), и лучи-улицы (Симановского, Ленина, проспект Мира, Шагова, Свердлова).
Самой ранней по времени постройкой является здание Губернских присутственных мест (1806 – 1808 гг.), возведенное по проекту архитектора А. Д. Захарова в строгом классическом стиле, фасад которого обращен в сторону торговых Красных рядов, главной части Гостиного двора.
В 1819-1824 годах был построен единственный в Костроме дом дворцового типа, принадлежавший участнику Отечественной войны 1812 г. генерал-лейтенанту С. С. Борщову.
Ставший после победы над Наполеоном сенатором С. С. Борщов редко посещал свой костромской дом-дворец, предпочитая жить в столице. В 1849 году дом был подан, и его новый владелец, купец А. А. Первушин, превратил его в первоклассную гостиницу, в которой при посещении Костромы останавливались и Николай I, и Александр II, а также поэты В. А. Жуковский и Н. А. Некрасов.
Однако настоящим укращением площади стали не эти дома, построенные в классическом стиле, мало чем отличающиеся от многих подобных им, а сооружения, возведенные в 1824 – 1827 годах костромским архитектором Петром Ивановичем Фурсовым (губернский архитектор в 1822 – 1831 гг.) в стиле ампир – гауптвахта и пожарная каланча, благодаря которым центральная городская площадь получила законченный вид.
Гауптвахта
В Костроме со времен средневековья размещался сильный гарнизон – стрельцов, пищальщиков и пушкарей сменили мушкетерский и рейтарский полки, и т.д. Кутежи и буйство офицеров были в порядке вещей, поэтому городские власти содержали гауптвахту.
Это небольшое одноэтажное здание производит сильное впечатление для любого ценителя архитектуры. На площадь обращен шестиколонный портик, колонны как бы расступаются от середины к краям, позволяя рассмотреть глубокую нишу с парадным входом.
Здание украшено рельефами, связанными с триумфом русского оружия в Отечественной войне 1812 года.
Территория гауптвахты обнесена чудом сохранившейся до нашего времени оградой (если посмотреть на состояние этой ограды вблизи, то возникают опасения насчет того, сколько ей осталось жить без крайне необходимой реставрации).
Кажется, что эта ограда выполнена из чугуна, но но самом деле она изготовлена из дерева и окрашена в черный цвет.
Перед зданием на массивных каменных тумбах установлены замечательные фонари с кованными кронштейнами.
(Фотографии ночные, поскольку так, как мне кажется, эти фонари смотрятся наиболее эффектно).
Каланча
Костромская пожарная каланча, если отвлечся от ее башни, своим внешним обликом напоминает античный храм. Она больше похожа на здание какого-нибудь музея изящных искусств, чем на утилитарное сооружение.
Ее кубический объем имеет шестиколонный портик,
завершает постройку восьмигранная дозорная башня высотой в 35 метров.
Не ручаюсь за достоверность разговора между императором Николаем I и костромским градоначальником (или губернатором) по поводу того впечатления, которое на царя произвела эта постройка в провинциальном городе, но все же, считаю уместным привести здесь этот диалог:
- Это что? Неужели пожарная каланча? – спросил император.
- Да, Ваше Императорское величество, каланча, как она есть! – отрапартовал, как положено, костромской губернатор.
- Ну что же, в чем-то ты превзошел меня. В моем Петербурге подобной каланчи нет!
Интересно еще и то, что, построенная в первой трети XIX века костромская каланча, и в наши дни используется по своему первоначальному назначению, являясь при этом одним из главных символов города.
В заключение этой части моих «Заметок о Костроме», хотелось бы привести небольшой отрывок из воспоминаний писателя А. Ф. Писемского о губернском архитекторе П. И. Фурсове: «…Господин был даровитейший архитектор, академического еще воспитания, пьянчуга, нищий, не любимый ни начальством, ни публикой. После него в губернском городе остались две- три постройки, в которых вы сейчас замечали что-то особенное, и вам делалось хорошо, как обыкновенно это бывает, когда вы остановитесь, например, перед постройками Расстрелли».
Про еще одну постройку костромского архитектора П. И. Фурсова я обязательно расскажу в следующей части своих "Заметок".
Продолжение следует.
Благодарю за внимание.
Сергей Воробьев.
Его центром стала полукруглая площадь, раскрытая к Волге, от которой расходились в радиальных направлениях улицы-лучи.
В честь императрицы площадь получила название Екатеринославская, а расходящиеся от нее улицы были названы в честь наследника престола и его детей – внуков Екатерины II: Павловская, Александровская, Константиновская, Мариинская и Еленинская.
Разумеется, в годы Советской власти были переименованы и центральная площадь Костромы (теперь она называется Сусанинской), и лучи-улицы (Симановского, Ленина, проспект Мира, Шагова, Свердлова).
Самой ранней по времени постройкой является здание Губернских присутственных мест (1806 – 1808 гг.), возведенное по проекту архитектора А. Д. Захарова в строгом классическом стиле, фасад которого обращен в сторону торговых Красных рядов, главной части Гостиного двора.
В 1819-1824 годах был построен единственный в Костроме дом дворцового типа, принадлежавший участнику Отечественной войны 1812 г. генерал-лейтенанту С. С. Борщову.
Ставший после победы над Наполеоном сенатором С. С. Борщов редко посещал свой костромской дом-дворец, предпочитая жить в столице. В 1849 году дом был подан, и его новый владелец, купец А. А. Первушин, превратил его в первоклассную гостиницу, в которой при посещении Костромы останавливались и Николай I, и Александр II, а также поэты В. А. Жуковский и Н. А. Некрасов.
Однако настоящим укращением площади стали не эти дома, построенные в классическом стиле, мало чем отличающиеся от многих подобных им, а сооружения, возведенные в 1824 – 1827 годах костромским архитектором Петром Ивановичем Фурсовым (губернский архитектор в 1822 – 1831 гг.) в стиле ампир – гауптвахта и пожарная каланча, благодаря которым центральная городская площадь получила законченный вид.
Гауптвахта
В Костроме со времен средневековья размещался сильный гарнизон – стрельцов, пищальщиков и пушкарей сменили мушкетерский и рейтарский полки, и т.д. Кутежи и буйство офицеров были в порядке вещей, поэтому городские власти содержали гауптвахту.
Это небольшое одноэтажное здание производит сильное впечатление для любого ценителя архитектуры. На площадь обращен шестиколонный портик, колонны как бы расступаются от середины к краям, позволяя рассмотреть глубокую нишу с парадным входом.
Здание украшено рельефами, связанными с триумфом русского оружия в Отечественной войне 1812 года.
Территория гауптвахты обнесена чудом сохранившейся до нашего времени оградой (если посмотреть на состояние этой ограды вблизи, то возникают опасения насчет того, сколько ей осталось жить без крайне необходимой реставрации).
Кажется, что эта ограда выполнена из чугуна, но но самом деле она изготовлена из дерева и окрашена в черный цвет.
Перед зданием на массивных каменных тумбах установлены замечательные фонари с кованными кронштейнами.
(Фотографии ночные, поскольку так, как мне кажется, эти фонари смотрятся наиболее эффектно).
Каланча
Костромская пожарная каланча, если отвлечся от ее башни, своим внешним обликом напоминает античный храм. Она больше похожа на здание какого-нибудь музея изящных искусств, чем на утилитарное сооружение.
Ее кубический объем имеет шестиколонный портик,
завершает постройку восьмигранная дозорная башня высотой в 35 метров.
Не ручаюсь за достоверность разговора между императором Николаем I и костромским градоначальником (или губернатором) по поводу того впечатления, которое на царя произвела эта постройка в провинциальном городе, но все же, считаю уместным привести здесь этот диалог:
- Это что? Неужели пожарная каланча? – спросил император.
- Да, Ваше Императорское величество, каланча, как она есть! – отрапартовал, как положено, костромской губернатор.
- Ну что же, в чем-то ты превзошел меня. В моем Петербурге подобной каланчи нет!
Интересно еще и то, что, построенная в первой трети XIX века костромская каланча, и в наши дни используется по своему первоначальному назначению, являясь при этом одним из главных символов города.
Про еще одну постройку костромского архитектора П. И. Фурсова я обязательно расскажу в следующей части своих "Заметок".
Продолжение следует.
Благодарю за внимание.
Сергей Воробьев.
Хотя если посмотреть на центр Костромы сверху, то действительно Сусанинская площадь напоминает по форме сковородку, если считать ее "ручкой! спускающуюся к Волге улицу Молочная Гора. ))
Конечно же, местные жители (а я так понял из Ваших комментариев, относитесь именно к таковым?), неравнодушные к истории своего города, всегда знают о нем больше, чем любой приезжий человек.
................................
Про архитектора хорошо сказано.... к большому сожалению, многие зодчие прошлых веков были нелюбимы начальством. Но обществу, так называемой публике, это все было абсолютно безразлично.
Спасибо!
Что же касается архитектора П. И. Фурсова, то в своих мемуарах Вяземский несколько недооценивает масштаб работ этого зодчего. К центре Костромы куда не пойдешь, везде натыкаешься на следы его творчества. Без него Кострома была бы совершенно иной. Даже странно, что в Костроме нет памятника этому архитектору.
Кстати, об этом я упоминаю в одной из своих статей о Костроме пока что размещенных в моем журнале, не скопированных в сообщество "АрхСтиль".
А за одними из серых ворот, которые по обе стороны здания, удалось побывать в этом году). Летом проводится праздник, день города, перед каланчой на Сусанинской площади сооружают сцену, а в "конюшнях" переодеваются и готовятся к выступлениям дети-участники.
Управление пожарной охраны (структура МЧС), размещенное в Каланче, уже позволяет считать ее использование "по назначению", хотя, разумеется и не по прямому. Ведь из депо, расположенных в крыльях Каланчи, насколько я понял, пожарные машины уже не выезжают.
Насчет музеев Костромы, точнее, графика их работы, вообще отдельный разговор. Так суровый охранник Романовского музея не пустил меня в здание за полчаса до закрытия музея, хотя я пытался убедить его в том, что я уже вчера смотрел экспозицию, а сегодня хочу всего лишь купить книгу, продающуюся на кассе, которую забыл купить накануне.
Так и не пустил, хотя этого ему ничего не стоило, напротив, это ведь я принес в музей деньги (или они для него лишние?).
Скандалить я, разумеется, не стал. Но определенные выводы для себя сделал.